Колдун из клана Смерти - Страница 79

К оглавлению

79

— Не за что, — отозвался он с вежливым равнодушием и неторопливо направился прочь.

— Жиль де Ре! — гневно прошипела фэри, когда Кристоф удалился. — Все двери открыты, но если войдешь в последнюю — умрешь! За кого ты меня принимаешь, кадаверциан?!

На кухню она не пошла, а отправилась бродить по дому. Коридор, неожиданно изгибаясь, выводил девушку во все новые и новые помещения. И каждое напоминало гротески Эдгара По, смешанные с мрачными видениями Гойи.

В пятиугольном зале стояли статуи египетских божеств с головами зверей. На черном полу золотом были нарисованы странные символы и иероглифы, а со стены скалилась злобная маска неизвестного существа.

В одной из комнат, задрапированной болотно-зеленой тканью, стояли огромные напольные часы из черного дерева и, едва фэри вошла, они, заскрипев, начали натужно отбивать положенное время. В их звучании было что-то настолько зловещее, что Пауле показалось, будто как только они замолчат, из стены выйдет призрак смерти в белых одеждах, испачканных кровью. А, может быть, кое-что и похуже.

Поспешно выбежав вон, девушка оказалась в просторном зале с потолком, изображающим звездное небо. Здесь стоял белый рояль. Паула, ободренная тем, что наконец увидела нечто близкое, подошла к нему, открыла крышку и села на табурет. Она не собиралась играть, но пальцы сами опустились на клавиши.

Музыка успокаивала, заставляла забыть о неприятностях. Но в какой-то момент девушка поняла, что вспоминает Миклоша. Она смотрела в пустоту перед собой и с упоением думала о том, как ненавидит его.

Паула стиснула зубы, закрыла глаза пытаясь представить месть, достойную Тхорнисха. Под аккомпанемент грозной сонаты Бетховена ее фантазия разыгралась. В воображении бушевали какие-то невероятные смерчи, сметающие резиденцию Золотых Ос вместе с его главой, на убежище Бальзы падали раскаленные камни, а поток из городской канализации подмывал фундамент.

Ее исступление было почти удовлетворено, когда рядом неожиданно прозвучал гневный возглас:

— Паула!

Фэри вздрогнула, обрывая музыку, увидела Кристофа и… густые потоки черноты, медленно льющейся по стенам с потолка. Казалось, само ночное небо лениво сползает на землю, пытаясь поглотить ее. Растекается по светлому полу чернильными лужами и оставляет жирные кляксы на белой рубашке некроманта.

— Я понимаю вашу ярость по отношению к Миклошу, — произнес колдун спокойнее. — Но не надо разрушать мой дом.

— Кристоф… простите, — пробормотала Паула, не понимая, как сумела устроить такое. — Я…

— Вы немного увлеклись, — он подошел к роялю и закрыл крышку. — И лучше вы остановитесь сейчас, прежде чем пробудите к жизни всех моих вилахов.

— Да. Конечно. Я не думала, что…

Но некромант, не слушая оправданий девушки, развернулся и вышел из зала, перешагивая через лужи, натекшие с потолка. Фэри осталась одна, подозревая, что ее пребывание в доме мастера Смерти завершено.

Глава 21
Сеть Аида

Главная прелесть прошлого в том, что оно — прошлое.

Оскар Уайльд. Портрет Дориана Грея.
9 января

Зимнее кладбище было тихим и умиротворяющим. Высокие неподвижные сосны и березы чернели на фоне густо-синего неба, словно нарисованные тушью. Луна светила сквозь изогнутые ветви, напоминая знаменитые японские рисунки на шелке. Голубоватый призрачный свет падал на землю, обтекая кресты и памятники. Рисуя на снегу длинные тени. Над землей висело облако силы, видеть которую могли лишь единицы, но люди, приходя сюда, ощущали ее как постоянный холод.

Кристоф медленно шел между заснеженных могил. Края его распахнутого плаща сбивали пушистые хлопья с верхушек сухих цветов, торчащих из неровных белых холмиков. Следом за ним молча плелся Босхет, получивший новое тело.

— Скажи, какого черта ты напал на тхорнисхов? — спросил колдун, не оборачиваясь.

Бетайлас громко засопел, потом пробормотал нехотя:

— Они меченые.

— Что значит «меченые»?

Дух-убийца вздохнул, пиная снежную кочку, попавшуюся под ноги:

— Вы не поймете, мэтр.

— А ты попробуй объяснить, — пока еще дружелюбно посоветовал некромант.

— От них идет зов смерти, которому я не могу противиться. Он действует на меня, как вид воробьев на кота. Инстинкт. Надо напасть. Они — дичь, я — охотник.

— Хм… — мастер Смерти сунул руки в карманы плаща, чувствуя, как кончики пальцев начинает покалывать от избытка силы, разлитой над могилами. — Раньше у тебя не возникало подобного желания.

— Времена меняются, — равнодушно отозвался Босхет.

«Еще одно звено в цепи странных событий последнего месяца», — кадаверциан остановился возле свежей, пока еще безымянной могилы. Остро и душисто пахло еловыми иглами и холодной землей. В пластиковой банке стекленели на морозе белые розы.

Никто из братьев и сестер Кристофа не чувствовал такого покоя на кладбище, как он. Никто настолько хорошо не ощущал прозрачных облаков неведомой силы, мелкими искорками струящейся по стволам деревьев.

«Мы стоим в самом начале жизни, — думал кадаверциан о своем клане, глядя на стынущие цветы. — И охраняем не смерть, не конец существования, а самое начало нового пути. Мертвое уходит в землю, освобождая место для новорожденного… не слишком оригинальная идея, которую большинство моих родственников считают абсурдной».

И опять, как всегда незваные, к нему пришли воспоминания о Флоре.

Вот кто был воплощением жизни. Яркой, страстной, прекрасной, жестокой, бесконечно желанной и никогда не думающей о конце.

79